Позднее взросление и продление подросткового возрастного периода становится феноменом времени, который исследуют психологи и к которому обращаются психотерапевты. Нежелание взрослеть все больше приближает нас к подросткам, кризисы этого возраста становятся актуальны для, казалось бы, уже «взрослых» людей. Это эссе о подростках на самом деле – о ресурсах, бунте и революции в каждом из нас.
По мотивам психоаналитической конференции «Психическое здоровье подростков»
Около полутора лет назад я впервые попала в Научно-практический центр психического здоровья детей и подростков в острое подростковое отделение – проходить клиническую практику. И когда моя практика подходила к концу, я уже точно знала, что хочу работать именно с подростками. Тогда мне было сложно сформулировать почему, но я шла за этим чувством, и как только получила диплом – оказалась в отделении для мальчиков 12-16 лет, где и работаю до сих пор. За это время пришло понимание того, что вело меня в моей работе и в жизни - и сегодня мне хотелось бы поделиться размышлениями о подростках и той точке в себе, из которой можно понимать подростка, работать и ним. О той точке, которая для меня, а возможно для каждого из нас, является местом «слома», при этом - бесконечной жизненной силы, ресурсов и огромной надежды, обращенной в будущее.
Подростковый возраст – это всегда перекресток, который можно назвать кризисом выбора – между огромным количеством различных путей, иногда одинаково желанных и при этом противоречащих друг другу. Как правило, предварительное формирование направления для самореализации происходит в доподростковом периоде, но именно в точке подросткового кризиса возможен слом, или революция - кардинальная или полная смена этого пути. Для меня здесь речь идет, в первую очередь, о практически безграничных ресурсах, о силе, благодаря которым подросток обладает особым могуществом и благодаря этому могуществу – преимуществом перед взрослыми.
Следуя логике современных психоаналитических теорий, ресурсы подростничества базируются, с одной стороны, на энергии еще нереализованной, но уже сформированной сексуальности (то есть большом потенциале жизненной энергии, силы), а с другой – на досепарационной связи с матерью, подтверждающей безграничный нарциссизм ребенка. А проще - материнская любовь подтверждает идеальность своего ребенка через все виды контакта, включая тактильный. Сепарация от матери лишает подростка идеальности: он теряет свое нарциссически значимое тело, а вместе с такими переживаниями себя – и своего нарциссического могущества.
Размышления о всемогуществе подростка отсылают к ряду работ, описывающих феномен позднего взросления в современной культуре. Я задумалась, а не является ли подростковое всемогущество, безграничная сила и возможность революционного взрыва в выборе еще практически любого жизненного пути – основанием для отказа взрослеть, перерастающего в культурологический бум? При том количестве жизненных выборов – путей и возможностей, которые предлагает человеку современный мир, очень сложно ограничить себя, сделав определенный выбор, и лишив себя – без преувеличения - миллионов остальных. А еще сложнее в мире, который становится все более сложным и все менее безопасным, отказаться от симбиотических связей, то есть защищенности, подтверждаемой чьей-то безусловной любовью, будь то любовь матери или суррогатные слияния с псевдо-объектами. Такими псевдо-объектами могут стать как отношения с людьми противоположного пола, построенные на патологической (симбиотической) основе, так и наркотики, алкоголь, связи с разного рода группами («сектами» - в прямом или в переносном смысле), количество и разнообразие которых растет в современном мире по геометрической прогрессии, при этом множатся также измерения (группы в виртуальных сетях)... Сепарируясь от матери через суррогаты, «ребенок» остается симбиотически связанным.
В середине мая этого года большой отклик вызвала статья о моде подростков на аутодеструктивное и суицидальное поведение, которое якобы провоцируется и поддерживается виртуальными «сектами» (закрытыми группами, призывающими подростков убивать себя). Связывая концепцию неосознанных суицидов и порезов как сепарации (отрез как отделение от матери) с фактами повышенной суицидальной активности среди современных подростков, можно говорить о том, что сепарация в современном мире вызывает все больше сложностей.
Современные концепции, совмещающий психиатрический и психоаналитический подход (по материалам доклада В.Потаповой, сотрудника научного центра В.П. Сербского), предлагают рассматривать патологии подросткового возраста как революционные, то есть динамические образования. И связывают эти патологии с нарушением выполнения определенных возрастных задач (в первую очередь, сепарационных), наложенных на дизонтогенез. Концепция дизонтогенеза (то есть нарушенного развития) приходит на смену нозологическому подходу в подростковой психиатрии (то есть обозначению психической патологии как болезни, определению типа психического расстройства). Следуя этой логике, все психопатологии подросткового периода вписываются в четыре динамических направления: 1) токсикомания (сюда же относятся наркомания, алкологизм и т.д.), 2) нарушения элементарного поведения (в первую очередь, пищевого), 3) поведение с поиском моторной разрядки, 4) поведение с преобладанием негромкой симптоматики (например, афишированная пассивность, в эту группу входит депрессивная симптоматика).
Значит ли это, что психопатологии, укладывающиеся в предложенные В.Потаповой четыре направления, в зрелом возрасте указывают на нерешенные сепарационные задачи и затянувшийся «подростковый кризис»? Получается, на одном полюсе подростковых «кризисов» оказываются ресурсы «вечной» юности (бессмертия?), бесконечной силы, мощи, сексуальности, безусловной любви и бесконечное количество выборов для самоопределения. А на другом – психопатологии, связанные с отказом от сепарации и отказом от определенного выбора.
Иными словами, революционные ресурсы бесконечной силы возможны в точке бесконечных выборов, но, оставаясь в точке этих выборов «замершим», взрослый человек отказывается от самоопределения и заболевает. Остаться в точке бесконечного выбора можно, только постоянно бросая выбор самому себе. Обретение бесконечных ресурсов подростничества возможно в том, чтобы постоянно находиться на перекрестке своей реализации, в точке открытия самого себя - при этом постоянно совершать определенный выбор, сепарируясь от своих старых идей, от своих умирающих принципов.
Психотерапия, безусловно, является профессией, подразумевающей такой путь. Психотерапевт, по большому счету, – это всегда подросток, который сталкивается с кризисом и постоянно развивается. Чем за большее берется психотерапевт, тем больше вопросов задает он самому себе. В работе с подростками нет и не может быть готового подхода, с ними невозможно работать классическими методами, психотерапевт всегда является изобретателем, создателем особого метода и самого себя. Особенная ответственность состоит и в том, чтобы не определить состояние подростка в момент встречи как конечное, а рассматривать его как некую точку, в которой фантастические возможности адаптации могут «выдернуть» его из любого острого состояния. Работая с подростками, особенно важно постоянно находиться в кризисе вечной революции, вечной готовности к изменениям, быть честным с собой, оставаясь в вечной революционной точке себя.
Photo by Elena Manakai
